Отвел взгляд, чтобы не видеть тонкий изгиб шеи, трогательно выступающие позвонки, белокурые завитки, что едва заметно трепетали под его дыханием.

Но его тянуло, словно магнитом.

Тянуло нагнуться, прижаться воспаленными губами к этим крошечным позвонкам. Почувствовать языком вкус этой кожи. Оставить на ней пылающий след…

Из горла вырвался полузадушенный вздох.

Так сложно сдержаться.

— Все, — выдохнул, когда последний крючок оказался расстегнутым.

И замер, глядя на спину девушки, прикрытую полупрозрачным батистом нижней сорочки.

Дея повела плечами, позволяя платью соскользнуть вниз.

Хотел увидеть ее в исподнем? Унизить? Что ж, пусть наслаждается. Но он не увидит ее покоренной!

Платье упало к ногам серой кучкой.

Дея перешагнула его. Развернулась и с вызовом глянула Йеванну прямо в глаза.

Глава 12

Она ожидала чего угодно. Только не сумасшедшее пламя, что багряными всполохами залило радужку его глаз.

— Стойте так! — приказал он отрывисто.

И вернулся к столу.

В зеркале напротив отразилась его фигура. Вот он открыл шкатулку, достал что-то сверкающее и переливающееся, и шагнул назад, к Дее.

Она усилием воли заставила себя устоять, не отпрянуть и не зажмуриться, когда ледяной металл ожерелья лег ей на грудь.

Это была широкая полоса из белого золота. В несколько рядов с нее свешивались звенья цепи, а на них сверкали алмазные капли с золотистыми искрами. Саму полосу испещряли странные знаки, похожие на пылающие руны. Дея никогда не встречала подобных украшений. Даже не знала, что они существуют.

Щелчок — и полоса, будто ошейник, замкнулась на горле девушки.

— Нет, так не годится, — пробормотал Йеванн, придирчиво оглядывая ее. — Чего-то не хватает… или наоборот, слишком много.

С этими словами он ухватил скромный ворот сорочки и дернул в разные стороны, разрывая почти до талии.

Дея вскрикнула. Ткань затрещала. Холодок прошелся по обнаженной груди.

— Вы сумасшедший! — девушка вскинула руки, желая прикрыться.

— Нет.

Он сдернул рукава с плеч жены. Сжал ее запястья, силой заставил опустить руки вниз и развернул лицом к зеркалу. А потом произнес, обдавая шею горячим дыханием и почти касаясь губами:

— Смотри. Это брачное ожерелье. Ему тысячи лет. И надевают его на голое тело. Оно не терпит под собой ничего, кроме женского тела.

В зеркале отразилась тонкая фигура в полупрозрачной сорочке, под которой просвечивали скромные панталоны. Верх сорочки был безжалостно разорван, но ряды цепей и сверкающие бриллианты прикрывали обнаженную грудь.

Дея до боли закусила губу. Ее щеки пылали. От стыда и чего-то еще. Чего-то томительно-жгучего, волнующего кровь. Чего-то такого, что заставляло подгибаться колени, а сердце стучать все сильнее…

За ее спиной мрачной тенью возвышался силуэт Йеванна Райса. И жар его тела не давал ей дышать.

Руки мага лежали у нее на плечах. Дея чувствовала, как он легонько поглаживает ее кожу, вызывая мурашки. Его взгляд в отражении наполнился мрачной задумчивостью.

— Значит, я не ошибся, — пробормотал темный едва слышно. — Что ж, тем хуже для меня…

А потом Дея почувствовала его губы. Сухие. Горячие. Они всего на мгновение прижались к чувствительному местечку, где шея переходила в плечо. Но девушке показалось, что к ней приложили раскаленное тавро.

Она ахнула, вздрагивая всем телом. Йеванн тут же ее отпустил. Убрал руки, отступил прочь и со странной мукой в голосе произнес:

— Не буду вам больше мешать. Мэтр Ленард, счастлив был повидаться.

— Я тоже, мой мальчик, я тоже, — заверил портной, что крутился у платья и разглаживал на нем несуществующие складки.

Казалось, мэтр Ленард даже не заметил сцены, свидетелем которой стал. Не почувствовал тревожного, мучительного напряжения, что наполнило воздух.

За это Дея была ему благодарна. Она стянула разорванный ворот, едва за Йеванном захлопнулась дверь.

— Придется сменить рубашку…

— Нет-нет, — Ленард замахал руками. — Это платье не нуждается в нижнем белье. Хотя, конечно, панталоны вы можете оставить. Но милорд прав. Это ожерелье просто великолепно! Оно создано для вас и этого платья!

В восемь часов у крыльца уже стоял экипаж. Четверка гнедых лошадей нетерпеливо била копытами.

В сумерках, расчерченных светом газовых фонарей, слышалась перекличка охраны, бряцанье сбруи, тихие голоса.

Тайхи проверяли оружие. Им предстояло сопроводить во дворец опасное и вместе с тем очень ценное существо. Именно так рассматривал император Венарий своего дознавателя, который внезапно из никому не приметного мага средней руки превратился в важную фигуру на политической доске.

Возможный наследник Шиарха? Что ж, может быть.

Возможный претендент на трон Альдарика? Почему бы и нет…

У Венария были далеко идущие планы. Он не озвучивал их, но Йеванн догадывался, что происходит в голове у правителя.

Стоя в гостиной у высокого стрельчатого окна, полудемон смотрел на темнеющий двор. Пока за спиной не раздался шорох.

Развернувшись, Йеванн вскинул взгляд вверх, на лестницу, и почувствовал, как обрывается сердце.

Дея застыла на верхней ступеньке. Выбирая ей платье для этого выхода, он и не думал, как она будет выглядеть в нем. Просто увидел его и решил — это оно. И вот теперь он впервые увидел ее не в траурных вдовьих одеждах. И не в сером наглухо застегнутом рединготе.

Мягкий атлас жемчужного цвета плотно обхватывал ее талию, подчеркивал грудь, свободно струился вдоль бедер и ложился у ног живописными складками. Шея, плечи и руки оставались открытыми. Но шею плотно обхватывало ожерелье, на вздымающейся груди переливались алмазы, а руки были затянуты в длинные атласные перчатки.

Приглашенный куафер зачесал волосы девушки вверх и уложил игривыми локонами на макушке. Но на затылке остались виться несколько непоседливых прядей. Воздушных и нежных, как ангельский пух.

Дея куталась в тонкую полупрозрачную пелерину, кусала губы и крепко сжимала в руках крошечную атласную сумочку. Йеванну хватило одного жадного взгляда, чтобы охватит ее всю, заметить каждую мелочь, вплоть да капелек пота, выступивших над верхней губой. Но он продолжал смотреть на нее, не в силах ни отвести взгляд, ни вымолвить слово.

Демон внутри довольно урчал.

Та половина, которую он в себе ненавидел, наслаждалась моментом.

«Моя… моя… моя…» — стучало в мозгу, вторя биению сердца.

Она прекрасна. И она вся его. Стоит лишь протянуть руку и взять то, что ему причитается. Забыть про прием, императора, который хочет их видеть. Рвануть вверх по лестнице, подхватить на руки желанную женщину и сделать с ней то, что не дает ему покоя каждую ночь.

Сотни ночей. Сотни тоскливых бессонных ночей, наполненных мукой…

— Вы мне не поможете?

Тихий голос заставил его очнуться. Сжать челюсти. Скрипнуть зубами.

Дея несмело улыбнулась и пояснила:

— Очень высокие каблуки… боюсь скатиться по лестнице…

Он помог ей спуститься.

Рука девушки чуть дрожала в его руке. Он чувствовал ее нервозность. Впитывал вместе с запахом кожи, волос, эфемерным ароматом духов, что витал вокруг Деи защитным коконом.

Она все еще строила барьер между ними. Но в тот момент, когда он взял ее за руку, ему показалось, что этот барьер пошатнулся. В глазах девушки что-то мелькнуло. Что-то такое, от чего его сердце забилось с оглушительным стуком, а кровь с удвоенной силой ударила в голову.

Ведомый желанием, он поднес ее руку к губам.

— Вы восхитительны, моя дорогая.

Дея вздрогнула, едва его губы коснулись ее.

Каждый раз, когда он это делал, ее словно пронзала яркая вспышка. Даже сквозь ткань перчатки она ощутила жар его поцелуя. А то место на шее, куда он поцеловал ее в будуаре, до сих пор пульсировало сладкой томительной болью, будто он заклеймил ее.

— Я… мне надо отдать последние распоряжения, — пробормотала, высвобождая пальцы из его хватки.